– С огромным вниманием и большим интересом, – ответил Гончаров, не отрывая взгляда от карты местности в своем телефоне.

Наконец он поднял голову и улыбнулся:

– Вы мне позволите поговорить с потерпевшим?

– Разумеется.

Копылов нажал кнопку связи с консьержем и произнес в переговорное устройство:

– Это опять мы.

За стойкой консьержа сидел крепкий парень в черной униформе охранной фирмы.

– Это со мной, – предупредил его полковник юстиции, показав на своего спутника.

Но охранник все равно потребовал у Гончарова предъявить документы. Взяв служебное удостоверение, он раскрыл его и несколько секунд сравнивал фотографию с оригиналом.

– Проходите, – наконец разрешил он.

Двери лифта были открыты, однако полковник Копылов не стал заходить сразу. Он повернулся к Гончарову и сказал:

– Я попросил Курочкина в письменном виде изложить, как все было, потому что рассказ его был более чем сбивчив… Он начинал рассказывать, потом возвращался к началу, вспоминал новые подробности… По его утверждению, на подъезде к месту предполагаемого семейного отдыха и подводной охоты он заметил мужчину с корзиной… Курочкин даже попытался описать его… Мужчина тридцати-сорока лет в камуфляжном костюме и кроссовках и с корзиной, разумеется…

– Как зовут подругу убитой? – поинтересовался Гончаров.

– Марина Сергеевна. Но просила называть себя просто Марина. Выглядит она хорошо. Уже два года как разведена.

– Вы сможете узнать номер телефона ее бывшего?

– Узнаю, конечно, но не понимаю, зачем он вам.

К лифту подскочила счастливая девушка с пакетом из бутика.

– Вы едете? – поинтересовалась она.

– Едем, – ответил полковник юстиции, – на последний этаж к Курочкиным. Знаете таких?

– Мне на седьмой. Нет, таких я не знаю, – призналась девушка, нажимая кнопку седьмого этажа. – А какая у них машина?

– У него зеленый «Рендж Ровер», а у жены «БМВ-3»-купе.

– Тогда знаю ее. Лариса зовут. Стрижка каре бикси на короткие волосы. Наколотая верхняя губа и подтянутый подбородок, лет сорок – сорок пять.

– Тридцать семь, – уточнил Копылов.

– Ужас какой! – удивилась девушка. – А вообще она симпатичная. Еще вопросы будут? Только я ничего не знаю, а если бы и знала, ничего бы не сказала. Могу сообщить только, что муж у нее старый и зашибленный какой-то. Но, как говорится, хотите быть богатой – терпите, и свобода вас встретит радостно у входа.

Кабина остановилась, двери раздвинулись. Девушка вышла, но тут же обернулась и посмотрела на Гончарова:

– Костюмчик на вас классный. Неужели Маккуин? Старая модель, но она на века.

– Восхищен вашими познаниями, – улыбнулся девушке Игорь.

Она ответила ему совсем уж лучезарной улыбкой, вскинула ладошку и помахала пальчиками с золотым маникюром.

– Бай!

Лифт пошел наверх, и, когда мужчины выходили из кабины, Копылов сказал, что он в свои молодые годы читал только учебники по криминалистике.

– А я по судовождению, – признался Гончаров, – я же Морскую академию оканчивал.

– Да мы все в курсе.

Они подошли к квартирной двери со шпоном под кору дуба.

– Видите какая, – показал на дверь полковник юстиции, – а внутри еще большая роскошь – дворец из пяти огромных комнат, площадь квартиры квадратов двести, не меньше.

Они зашли внутрь. И, только перешагнув порог, Игорь понял, что зря пришел сюда, потому что следком уже вторые сутки общается с мужем убитой женщины, чтобы узнать какие-то подробности, какие-то моменты и мелочи, предшествующие трагедии. А тот, убитый горем, не может вспомнить ничего существенного. Берег озера наверняка обследовали и ничего не нашли.

– А у самого пострадавшего алиби имеется, – поинтересовался Гончаров, – кроме показаний тех парней, которые его подвозили? Они ведь могут быть сообщниками или непосредственными исполнителями.

– Да, мы их проверили на предмет знакомства с Курочкиным. Никаких зацепок. Ребята и в самом деле обычные работяги, которые занимаются установкой кондиционеров. И потом и пострадавший, и эти ребята вспоминают такие подробности, которые заранее не придумаешь. Время убийства эксперты установили точно – плюс-минус полчаса. Но в это же самое время Курочкин находился в двенадцати километрах от места преступления. А может, в десяти. Он брел по дороге, когда его подобрали два рыболова на «уазике». Они сказали, что в этот момент по радио передавали песню Высоцкого «Банька по-белому». Назвали волну. Мы связались с радиостанцией и получили ответ, что такая песня действительно звучала, причем единственный раз, а не в повторяющемся блоке, и было это с двенадцати пятнадцати до двенадцати двадцати. Вчера мы это узнали, а сегодня я спросил Курочкина: не помнит ли он, какая музыка играла в момент, когда он садился в «уазик». Он ответил, что не помнит, а потом сказал, что звучал Высоцкий, но песню не назвал. А только голос помнит. Можно, конечно, подозревать сговор. Но те парни не похожи на убийц. Я, конечно, за свою практику разных видел, и тех, кого невозможно заподозрить, тоже, но эти – обычные трудяги, работают честно. Мы даже проверили их налоговые отчисления. Так вот, зарабатывают они больше, чем я – полковник юстиции, заместитель начальника отдела. Зачем им идти на мокруху? Да и не похоже это на спланированное убийство. Могли бы труп спрятать… Например, в том же озере утопить, как в поговорке: концы в воду… И зачем Курочкину убивать: жена у него молодая, красивая, другой такой уже не будет…

– Молодая жена – это как новая дорогая машина: того и гляди угонят. Курочкин мог убить в результате внезапной ссоры, возникшей на почве ревности, например.

– Так они уже почти восемнадцать лет вместе. Вон сколько у них совместно нажитого: тут на четыре развода хватит, если не на пять. Зачем ему убивать?

Они стояли в большой, даже огромной, комнате с дорогой дубовой мебелью и резными панелями на фасадах. Диваны, кресла и стулья были обтянуты рытым бархатом.

– Подруга убитой сказала, что эта мебель выписана из Италии и стоит кучу денег, потому что это все точная копия той, что находится во дворце дожей. Это в Венеции.

– Палаццо Дукале, – подтвердил Гончаров, – образец поздней готики.

– Бывал там? – удивился Калитин. – То есть бывали?

– Давай тогда сразу на «ты», – ответил Игорь. – Нам же работать вместе. Там я не был, но видел на картинках, да и наслышан немало. И в гости туда зовут… Не в гости, а совместное посещение предлагают.

– Кто тебя туда тащит?

– Любимая девушка.

– Счастливый человек, только мы невыездные с тобой. А про номер телефона бывшего мужа Марины, подруги убитой, я помню, сейчас узнаю у нее.

Игорь рассматривал висящий на стене парный портрет хозяев дома. Вероятно, для того, чтобы соответствовать обстановке, изображены они были в костюмах, которые носили представители венецианской знати в шестнадцатом веке. Курочкин был в черном камзоле с высоким воротником жабо, а его жена – в голубом платье, расшитом жемчугом. Скорее всего, современный художник, предложивший Курочкиным свои услуги, черпал вдохновение в работах венецианца Тинторетто.

Вернулся Николай Иванович, тоже подошел к картине и подключился к просмотру.

– Я не специалист, – сказал он, – но мне кажется, что очень красивая картина. А вообще, это у них гостиная-столовая. Так-то она просто гостиная, но когда приходят гости, чтобы что-то отметить, то тут накрывается большой стол, за которым может уместиться двенадцать человек.

– Подруга жены просветила?

Копылов кивнул и протянул подполковнику листок, на котором был записан номер телефона.

– Она просила на нее не ссылаться, мол, это мы сами его нашли.

– Где она сейчас?

– С потерпевшим в его кабинете. Сказала, что в такую минуту не может оставить его одного. Да он и в самом деле только сейчас осознал, что случилось.

– Представь меня им. Скажи, что я придан вашей группе для усиления.

Курочкин помещался на кожаном диване, откинув голову на спинку, рядом с ним сидела молодая шатенка и гладила его волосы, успокаивая. Когда Копылов с Игорем вошли, она отдернула руку, словно ее застукали за каким-то предосудительным занятием.